О работе:
Во многом благодаря усилиям передвижников, пейзаж, до того задвинутый в русском изобразительном искусстве на второй план, обрёл права гражданства.
«Над вечным покоем» — одно из самых глубоких, философски насыщенных произведений Левитана. Лето 1894 года Левитан и С. Кувшинникова проводили в Тверской губернии, близ озера Удомли. На этом озере художник и задумал свой шедевр. Древняя деревянная церковка перекочевала на полотно с одного из этюдов, сделанных Левитаном еще в Плёсе. Картина представляет зрителю очевидную оппозицию вечности торжественной жизни природы и бренности человеческого существования.
Полотно стоит несколько особняком в ряду пейзажей Левитана, для которых характерна пронизанность именно человеческими переживаниями, человеческим настроение, — здесь природа выступает совершенно самостоятельным целым («божественное нечто», как назвал её однажды Левитан), рядом с которым все человеческие страсти выглядят смешными и ненужными. «В ней я весь, со всей своей психикой, со всем моим содержанием», — писал о картине художник Третьякову, купившему и этот его шедевр. Любопытно: во время работы над картиной Левитан всё время просил Кувшинникову играть ему героическую симфонию Бетховена.
С передвижниками, как правило, связывают усиление социального звучания отечественной живописи. Соотнося их искусство с новейшими демократическими веяниями в тогдашней русской культуре, определяют их место — место первооткрывателей новых тем, адептов гуманизма и пр. Всё это так, но вместе с тем именно передвижники, нашедшие пронзительную красоту в негромкой русской природе, сделали пейзаж, до них задвинутый на «прикладные» роли, необыкновенно популярным жанром. И уж, во всяком случае, вполне самостоятельным, самоценным. Левитану, «королю» русского пейзажа, предшествовали такие крупные мастера, как Саврасов, Шишкин, Поленов и др. «С Саврасова, — писал Левитан о своём любимом учителе, — появилась лирика в живописи пейзажа и безграничная любовь к своей родной земле...»
Стихии
Три стихии представлены на холсте — тёмная вода, промокшая земля и беснующееся небо; именно они, составляясь и пересоставляясь в непонятном человеку стремлении, формируют грозный образ природы, характерный для этой работы.
Остров
Остров, словно брошенный могучей рукой в гущу разлившихся вод, соотносится с человеческой жизнью, теряющей свой смысл среди, говоря словами Паскаля, этого «вечного безмолвия бесконечных пространств».
Лодка жизни
Сам обжитый человеком мыс, его контур отчетливо напоминает нос лодки, нависающий над глубокими водами вечности‚ которая уже поглотила в себе тысячи отважившихся броситься в плавание по этим водам.
Старая церковь
В окне церкви, примостившейся на высоком мысу, мерцает огонёк — быть может, этот огонёк свечи, по мысли Левитана, указывает тот путь, на котором дыхание вечности перестает грозить возмездием и наказанием.
Кладбище
Старое кладбище с валящимися в разные стороны и уже повалившимися крестами напоминает о бренности, хрупкости и страшной ненадёжности человеческой жизни — по контрасту с той вечной картиной таинственной природной мощи, что разворачивается на глазах у зрителя.
Луга
Насквозь промокшие луга, протянувшиеся до горизонта, добавляют бесприютности в общую картину. Кстати, то, как они написаны, уже показывает стремление Левитана к большей «плоскостности», «импрессионистичности» и «незаконченности» изображения, которое даст о себе знать в его поздних работах.
Левитан был мастером изображения неба. Оно у него везде разное: грозовое, умиротворённое, ветреное, светящееся голубизной, наливающееся свинцом и пр. Всякая конкретная форма при этом обусловлена основным настроением данного полотна, а точнее — взаимообусловлена, то есть одновременно и диктуется этим настроением, и сама это настроение формирует. Если художнику требовалось представить идеальный образ русской жизни — как это было при создании картины «Тихая обитель» (1890), —то и небо он писал в соответствии с этим: недвижное, вечное, почти благостное, с мирно застывшими над монастырём барашками облаков. Если Левитан хотел дать зримый образ тишины — как это было при создании картины с характерным названием «Тишина» (1898), то сумеречное небо он писал «молчаливым», в соответствии с мудрым молчанием заснувшей природы. Работая над полотном «Над вечным покоем», он решал иную задачу: показать одухотворенность самой природы, её «отдельность» по отношению к человеку, объявившему себя её царём. И здесь именно небо определяет это грозное и торжественное движение природы, ассоциирующееся с вечностью, которая заставляет художника не только трепетно преклоняться перед нею, но и ужасаться, страшиться, тосковать. Огромные массы облаков словно на странном параде величественно плывут перед нашими глазами. Их цвет меняется — от свинцового до розового, они, принимая причудливые очертания, дышат тайной жизнью, они полны грозных знаков.
Этот парад облаков и решил воспроизвести Левитан.
