ГЛАВНЫЙ ПЕРЕДВИЖНИК
Крамской был великим организатором и крупнейшим теоретиком искусства — самые «громкие» художественные объединения, появившиеся в России во второй половине ХХ века, были созданы именно по его почину.
Иван Николаевич Крамской родился 27 мая (8 июня по новому стилю) 1837 года в Воронежской губернии. Родители надеялись, что сын станет писарем, как и его отец, однако мальчик с раннего детства любил рисовать. Сосед, художник-самоучка Михаил Тулинов научил юного Крамского рисовать акварелью. Тулинов подарил Крамскому первые краски, обучал его «доводить акварелью и ретушью фотографические портреты». По рекомендации Тулинова Крамской поступил ретушером к фотографу Я. П. Данилевскому. Стоит ещё дополнить этот «трудовой» список — пятнадцати лет от роду Иван поступил учеником к острогожскому иконописцу и провёл в его мастерской около года.
Вот что Крамской сам писал в автобиографии о своем происхождении и первых двадцати годах жизни: «Я родился в уездном городке Острогожске, в слободе Новая Сотня, от родителей, приписанных к мещанству... Учился в Острогожском училище, где и кончил курс с похвальными листами по всем предметам — 12 лет от роду. В тот же год лишился отца, писаря городской думы. В той же думе упражнялся в каллиграфии, служил посредником по полюбовному межеванию. А когда минуло шестнадцать, представился случай вырваться из Острогожска с харьковским фотографом, снимавшим в нашем городке войсковые учения. С этим фотографом и объехал в течение трёх лет половину России в качестве ретушера и акварелиста».
БОГ РЕТУШИ
Крамской оказался талантливым ретушером — считается, что исключительно благодаря ему, Яков Данилевский смог прославиться как фотограф. Данилевский и Крамской работали вместе с 1853 по 1856 год — практически всё это время они путешествовали по Российской империи, предлагая фотографические услуги всем желающим. Работа ретушера приносила Крамскому 2 руб. 50 коп. в месяц.
В северной столице Иван Крамской перешел к другому фотографу, Ивану Фёдоровичу Александровскому. На тот момент мастерство молодого ретушера достигло таких высот, что его называли «богом ретуши». Уже тогда в Крамском проснулся талантливый портретист. Благодаря помощнику Александровский стал фотографом императорской семьи и получил «Орла», а Ивана пригласили в знаменитое фотоателье Андрея Деньера. Петербургская элита становилась в очередь за отретушированными Крамским фото.
Как видим, происхождение Крамского было демократическим, разночинным. К счастью, и эпоха в России наступала вполне разночинная — проведение либеральных реформ Александра II сопровождалось массовым наплывом разночинцев во все сферы общественной и художественной жизни. В последней Крамскому предстояло сыграть виднейшую роль.
КРАМСКОЙ В АКАДЕМИИ ХУДОЖЕСТВ
В 1857 году он появился в Петербурге. В столичную Академию художеств Иван Крамской поступать не решался: не было начального художественного образования. Но Михаил Тулинов, который к этому времени тоже переехал в Петербург, предложил ему изучать одну из академических дисциплин — рисование с гипса. Набросок головы Лаокоона стал его вступительной работой. И, не имея никакого систематического художественного образования, Крамской успешно сдал экзамены и оказался студентом Академии! Шесть лет он провёл в её стенах.
Жизнь его была нелегкой, приходилось постоянно искать источники пропитания. Тут пригодились Крамскому навыки, приобретенные в прежних скитаниях. В 1851 году Андрей Деньер, окончивший Академию за два года до этого, открыл собственное «дагерротипное» заведение. На самом деле «заведение» было одним из первых российских фотоателье. Не терпя грубой обработки фотографий, он поручал эту работу художникам, в частности, и Крамскому, который пришёл к Деньеру в 1857 году.
Из Академии молодой живописец ушёл с громким скандалом, сделавшим его имя общеизвестным. Новые идеи носились в воздухе, молодежь зачитывалась «Современником», а Чернышевского числила гением и пророком. Похоже, натура Крамского формировалась во многом в «силовом поле» писаний этого критика (и романиста) — некоторые сюжеты жизни Крамского словно заимствованы из романа «Что делать?».
АРТЕЛЬ ХУДОЖНИКОВ
Итак, 1863 год — знаменитый «бунт 14-ти», когда четырнадцать выпускников Академии во главе с Крамским, возмущённые тем, что им запретили писать конкурсную картину на «свободную» тему, предложив вместо этого очередную мифологическую историю, отказались соревноваться за Большую Золотую медаль и хлопнули дверью. Они организовали коммуну под названием «Артель художников», старостой и вдохновителем которой стал Крамской. И это очевидный «чернышевский» сюжет в судьбе художника — вспомним артель Веры Павловны. Впрочем, в реальности всё оказалось не столь гладко.
Вместе они арендовали небольшое здание, где у каждого была своя мастерская и общее просторное помещение для собраний. Вскоре у художников появились заказы: они рисовали иллюстрации к книгам, писали портреты, делали копии картин. Позже в Артели появилось фотоателье. Иван Крамской занимался делами Артели: искал заказчиков, распределял деньги. Параллельно он писал портреты, давал уроки рисования в Обществе поощрения художников. Одним из его учеников был Илья Репин. Он писал о Крамском: «Вот так учитель! Его приговоры и похвалы были очень вески и производили неотразимое действие на учеников».
Проблемы дали о себе знать буквально "на следующий день" после возникновения Артели. Некоторые её участники скрывали свои доходы (декларировались отчисления в размере 10 % частных денежных поступлений и 25 % заработка за «артельные» работы). С ростом популярности «явилась, — по словам Крамского, — у некоторых жажда духа, а у других полное довольство и ожирение». Художник в конце концов изнемог в безнадежной борьбе за «нравственное единство» и в 1870 году покинул «Артель» (она вскоре после этого распалась).
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА
Бытовыми вопросами в «Артели» занималась жена Крамского, Софья Николаевна Крамская (в девичестве Прохорова). И это ещё один «чернышевский» сюжет его жизни. Дело в том, что познакомился Крамской с ней, когда она жила в гражданском браке с другим художником — неким Поповым, официально женатым на другой женщине. Потом Попов уехал за границу, и репутация молодой женщины «пала». В этот момент ей и протянул руку Крамской, взяв «на свой счёт» все негативные оценки поведения его избранницы. Брак оказался счастливым — Софья Николаевна родила художнику шестерых прекрасных детей (два младших сына, правда, умерли в детстве) и всегда была его ангелом-хранителем.
«ПЕРЕДВИЖНИКИ»
Бросив «Артель», Крамской не пустился в «автономное» плавание — он страстно увлекся идеей Г. Мясоедова об организации нового «московско-петербургского» художественного объединения, которому было суждено войти в историю России под именем «Товарищество передвижных художественных выставок». Устав Товарищества так формулировал его цели: «Устройство во всех городах империи передвижных художественных выставок, в видах: 1) доставления жителям провинций возможности знакомиться с русским искусством и следить за его успехами; 2) развития любви к искусству в обществе; 3) облегчения для художников сбыта их произведений».
В эти годы Крамской сблизился с И. М. Третьяковым. Они некоторое время присматривались друг к другу, а потом крепко подружились — впоследствии Крамской был главным советником знаменитого мецената и исполнителем ряда его заказов. Правда, иногда это «исполнительство» несколько походило на кабалу, но, скажем так, «кабалу» дружественную, теплую, основанную на взаимопонимании.
Иван Крамской не только писал полотна, но и публиковал критические статьи. Он призывал избавляться от влияния Академии художеств на искусство, выступал за создание школ рисования и мастерских, где молодые художники могли бы учиться у опытных живописцев и при этом сохранять собственный стиль. Крамской настаивал на том, чтобы художники получали хорошее образование: «Чтобы критиковать массу, нужно стоять выше массы и знать и понимать общество во всех его интересах и проявлениях».
Начало 1870-х годов в жизни Крамского ознаменовалось ещё одной дружбой — на этот раз трагической. Даровитого пейзажиста Федора Васильева (1850—1873), сгоревшего от чахотки, Крамской называл «гениальным мальчиком». Горчайшие строки посвящены ему в одном из писем Крамского к Третьякову, датируемом 1876 годом: «Он любил природу и понимал её — ведь это так редко даётся человеку! И Васильев умер. Он ко мне часто обращался с вопросом: зачем у меня такое горестное выражение лица, когда я счастлив? Он этого не мог понять, что личное счастье не наполняет жизни!»
НЕПОНИМАНИЕ СОРАТНИКОВ
Несколько раз Крамской ездил за границу — в последний раз это случилось в 1884 году. Но к исканиям новейшей живописи он остался равнодушен. «Мимолётное» его не интересовало — он ощущал себя пророком, бьющим в набат, и страшно огорчался, когда ему казалось, что его не слушают. Оставаясь одним из главных экспонентов на передвижных выставках — начиная с Первой, организованной в 1871 году, и до 16-й, состоявшейся в год его смерти, — Крамской переживал не только успехи, но и непонимание, и отторжение, и злую критику. Не всё ладно было в самом Товариществе. В начале 1880-х годов его отношения с Товариществом уже напоминают жёсткую конфронтацию. Он призывает соратников меняться, допускает возможность объединения с Академией, а в ответ слышит слова о ренегатстве. Большинство передвижников обвиняет его во всех смертных грехах — и в том, что его работы стали «неискренними», и в том, что он «предал идеалы», приняв заказ на выполнение портретов членов царской семьи, и в панславизме, и в роскоши, в которой он якобы погряз, и даже в том, что он носит модные красные чулки. Через семь лет после смерти Крамского, в 1894 году, Стасов, по сути инспирировавший эту кампанию, фактически признал свою неправоту, написав Третьякову о тогдашних передвижниках: «Что значит, что нет больше Крамского, державшего их в могучей деснице и направлявшего к правде...»
«От меня почти все отвернулись... Я чувствую себя оскорблённым», — сокрушался Крамской в конце жизни. Между тем у художника всё сильнее болело сердце. В 1884 году, живя в небольшом французском городке, он лечился под наблюдением русских врачей, а в свободное от лечения время давал уроки рисования своей дочери Соне — в будущем, на рубеже веков, достаточно востребованной художнице.
Ушёл он из жизни за работой, у мольберта. В последний свой день, 24 марта (5 апреля по новому стилю) 1887 года, Крамской несколько часов подряд писал портрет доктора К. Раухфуса. Вдруг побледнел и, бездыханный, рухнул на мольберт. Врач пытался реанимировать его, но безуспешно. Живописца похоронили на Смоленском православном кладбище в Петербурге.
