Счастье улыбалось ему
Айвазовский — пример точнейшего «попадания» в собственную судьбу. Ему везло во всём — в творчестве, вызывавшем неизменное восхищение, в научных изысканиях, в дружбе, в учениках, в общественной деятельности.
Иван Айвазовский родился 17 июля (29 июля по новому стилю) 1817 года в Феодосии в армянской семье. Его предки ещё в XVIII веке, спасаясь от геноцида, развязанного турками, бежали из Западной (Турецкой) Армении в Польшу. Отец художника, Константин (Геворг) Гайвазовский (так на польский манер стало именовать себя семейство Айвазянов), в начале XIX века перебрался из Галиции в Крым. Одно время он довольно успешно торговал, но разразившаяся в 1812 году в Феодосии эпидемия чумы разорила его — после этого семья впала в бедность, а К. Гайвазовскому пришлось добывать средства на жизнь на феодосийском базаре, исполняя должность базарного старосты.
В книге рождений и крещений феодосийской армянской церкви будущий живописец был записан как «Ованес. сын Георга Айвазяна». Привычной для нас «русифицированной» фамилией он стал подписывать свои работы лишь в 1840 году.
КОЛЕСО ФОРТУНЫ
Мальчик рос резвым и смышлёным — рисованием он увлекался с ранних лет. Жизнь Оника, ничем не отличавшаяся от жизни разноплеменных городских мальчишек, изменилась, когда его рисунки увидел феодосийский градоначальник А. И. Казначеев — человек большой культуры, хороший знакомый Пушкина времён южной ссылки поэта. Именно благодаря стараниям Казначеева, вскоре ставшего губернатором Таврической губернии, Айвазовский сначала оказался в симферопольской гимназии (в 1830 году), а потом и в петербургской Академии художеств (в 1833 году).
Ему повезло с учителями — класс, в котором он занимался, возглавлял известный пейзажист М. Воробьев. Вскоре Айвазовский обратил на себя внимание Карла Брюллова, в 1835 году возвратившегося из Италии на родину. Его «Последний день Помпеи», годом раньше показанный в Академии художеств, произвёл огромное впечатление на молодого Айвазовского — где-то здесь нужно искать истоки его романтизма.
УСПЕХ ВО ВСЁМ
Вскоре он стал своим человеком в своеобразном «братстве» Брюллова, Глинки и Кукольника. Общительный, остроумный, красивый, Айвазовский быстро сходился с людьми — среди его знакомых мы найдем Пушкина, Крылова, Жуковского и многих других корифеев тогдашней отечественной культуры.
Его академические успехи были несомненны. Море он начал писать уже в Академии — его первые награды связаны с морскими этюдами. В 1838 году Айвазовский, удостоенный Большой золотой медали, был направлен на два года в Крым для самостоятельной работы. В 1839 году генерал Н. Н. Раевский (сын героя 1812 года, сам прославившийся участием в боях вместе с отцом) предложил художнику принять участие в десантных операциях Черноморского флота у кавказских берегов. Трижды Айвазовский ходил в плавание — в нём родилась его батальная живопись и началась дружба с М. Лазаревым, В. Корниловым, П. Нахимовым, будущими знаменитыми адмиралами.
В 1840 году Айвазовский отправился в заграничную пенсионерскую командировку «для дальнейшего усовершенствования в художестве». Его итальянские годы — это чреда успехов, выдвинувших художника в первые ряды европейской живописи. В Италии Айвазовский подружился с Гоголем, А. Иванов отзывался о нём: «Воду никто так хорошо здесь не пишет». Великий Тёрнер, увидевший «Неаполитанский залив в лунную ночь», сочинил восторженное стихотворение, назвав в нём Айвазовского гением. В 1843 году, после награждения Айвазовского золотой медалью французской Академии, О. Верне сказал ему: «Ваш талант прославляет Ваше отечество»,— этими словами точно обозначив смысл «европейской» деятельности живописца. Забегая вперёд, отметим, что в 1857 году Айвазовский — едва ли не первым среди иностранных художников — стал кавалером французского ордена Почетного легиона.
СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ
С 1844 года Айвазовский — в России. Сразу же по возвращении ему присвоили звание академика, причислив к Главному морскому штабу. Но петербургская жизнь была не по душе художнику. «Чуть повеет весной,— писал он,— меня тянет в Крым, к Чёрному морю». Уже в следующем году он купил участок земли в Феодосии и начал строить там дом с большой мастерской. Вскоре, отпросившись у начальства, живописец — к удивлению петербургской публики — оставил столицу и переехал в Феодосию.
Шумные толки в петербургских гостиных вызвала и женитьба Айвазовского. Страстно влюбившись в англичанку Юлию Гревс, дочь петербургского врача, служившую гувернанткой, он «в две недели», по собственным словам, решил дело, хотя — при своих славе, достатке и эффектной внешности — вполне мог выбрать себе в жёны девушку благородного происхождения. В этом браке родились четыре дочери.
Поначалу семейная жизнь была вполне благополучна — Юлия Яковлевна, как казалось, разделяла интересы своего мужа и даже принимала активное участие в археологических раскопках близ Феодосии, предпринятых Айвазовским в 1853 году. Они, к слову, были вполне успешны — обнаруженные художником золотые изделия, датируемые IV в. до н.э., сейчас находятся на закрытом хранении в Эрмитаже. Между тем семья вскоре дала трещину. Юлия Гревс подвергалась жестокому обращению со стороны Айвазовского, терпела боль и унижения от него. Прожив с художником одиннадцать лет, уехала от него в Одессу — дальнейшие их отношения складывались очень тяжело: Юлия Яковлевна жаловалась на Айвазовского царю, рассказала свою историю и попросила разрешение на развод. Император приказал жандармам провести расследование, результаты которого подтвердили факты насилия. Айвазовский сперва пытался оправдываться, обвиняя во всех грехах супругу, но, увидев доказательства, согласился на развод. В дальнейшем Юлия всячески препятствовала общению художника с дочерями.
Впрочем, на склоне лет и семейное счастье улыбнулось художнику. В 1882 году он женился на Анне Никитичне Саркизовой, молодой вдове феодосийского коммерсанта. Анна Никитична была почти на 40 лет моложе Айвазовского, что не помешало ей стать его верной подругой и понимающим собеседником.
ДАРЫ ГОРОДУ
В Феодосии художника чтили как «отца города». Он настоял на строительстве порта в Феодосии и проведении железной дороги, возвёл здание историко-археологического музея, основал картинную галерею, решил проблему снабжения города питьевой водой. «Не будучи в силах долее,— сообщал он,— быть свидетелем страшного бедствия, которое из года в год испытывает от безводья население родного города, я дарю ему в вечную собственность 50 тысяч вёдер в сутки чистой воды из принадлежащего мне Субашского источника». Через открытые Айвазовским «Общие художественные мастерские» (своеобразный феодосийский филиал петербургской Академии художеств) прошли Л. Лагорио, М. Латри, А. Фесслер, К. Богаевский, М. Волошин и др. Художник очень много путешествовал по свету, но всякий раз возвращался в родную Феодосию. «Мой адрес: всегда в Феодосии»,— писал он П. Третьякову.
ЗАКАТ
С расцветом реалистической школы в русской живописи творческие позиции Айвазовского, продолжавшего работать в стилистике романтизма, несколько пошатнулись. Но всякий раз, когда начинали слишком громко говорить о том, что Айвазовский устарел, что он повторяет сам себя, эксплуатируя один и тот же набор наработанных приёмов, художник показывал новую картину, делавшую эти толки совершенно неуместными. Так было с его шедеврами «Радуга» (1873), «Чёрное море» (1881), «Среди волн» (1898).
Персональные выставки, приносившие Айвазовскому немалый доход, следовали одна за другой: по их общему числу (более 120 выставок) он — абсолютный рекордсмен не только в отечественной, но и, пожалуй, в мировой живописи.
Закат его был светел. «Счастье улыбнулось мне»,— как-то заметил он о своей жизни, исполненной трудов и успехов. Умер Айвазовский у себя дома — 19 апреля (2 мая по новому стилю) 1900 года. Похоронили его рядом с древним армянским храмом.
